Жили-были дед да баба. Еда у них
закончилась,мяса нет, хлеба мало.
Вот дед и говорит:
— Ну-ка, баба, я схожу в лес, может,
что-нибудь найду.
Встал, оделся, обулся, взял топор и
пошёл в лес. А баба дома осталась.
Дед ходил, ходил. Смотрит, под ёлкой
медведь лежит. Подошёл к медведю,
посмотрел, видит:
медведь спит. Взял дед топор да как
по лапе ударит! Лапу отрубил. Топор
обратно засунул,
лапу на плечо и домой пошёл. Домой
пришёл, шкуру снял, мясо бабе дал:
— Возьми и свари, сегодня досыта
наедимся.
— Ну, досыта, так досыта, — баба
говорит.
— Я сейчас печь затоплю,
чугунок поставлю.
Медведь проснулся, а лапы нет.
Смотрел, смотрел, увидел липу. Сломал
липу, сделал липовую ногу. Берёзу
сломал, сделал клюку и пошёл в
деревню.
А старик бабе говорит:
— Я пойду в лес, а ты дверь запри.
Может, медведь придёт лапу искать.
Старик ушёл. Старуха за ним дверь
заперла. Старуха шерсть выстригла с
медвежьей шкуры, села за прялку и
прядёт, сама песенку поёт. Сидит на
медвежьей шкуре, медвежье мясо варит.
А медведь идёт и поёт:
— Скирлы-скирлы,
На липовой ноге,
На берёзовой клюке.
Вся деревня спит,
Одна баба не спит,
На моей шкуре сидит,
Моё мясо варит,
Мою шерсть прядёт.
Бабусень, бабусень,
Я тебя съем!
Пришёл медведь к дверям, стучал,
стучал, старуха не открывает.
Повернулся, обратно в лес ушёл. Хозяин
вернулся домой, спрашивает:
— Кто-то приходил?
— Ой, старик, медведь приходил, стучал,
стучал. Я дверь закрыла и его не
пустила. Он и ушёл.
Старики мясо съели, спать легли.
На следующий день старик опять говорит:
— Я сегодня опять в лес пойду, запри
дверь хорошо.
Заперлась старуха. Ушёл старик. Медведь
тем же путём снова идёт, песню поёт:
— Скирлы-скирлы,
На липовой ноге,
На берёзовой клюке.
Вся деревня спит,
Одна баба не спит,
На моей шкуре сидит,
Моё мясо варит,
Мою шерсть прядёт.
Бабусень, бабусень,
Я тебя съем!
Медведь стучал, стучал, баба снова не
открыла ему дверь. Повернулся медведь и
в лес ушел. А хочется ему лапу найти.
Где его лапа? Куда пропала?
Старик пришёл домой, опять спрашивает:
— Приходил кто-то?
— Опять медведь приходил.
— И что же?
— Вот стучал, а не сказал, что ему нужно.
Я дверь не открыла, он ушёл.
Другую ночь ночевали. Старик опять
говорит:
— Мясо кончается, старуха. Надо опять
кого-то ловить, может, зайца или лису
поймаю. Схожу опять в лес, возьму топор
с собой.
Старик встал, пошёл в лес. А забыл
предупредить старуху, чтобы дверь за ним
заперла. И старуха об этом забыла.
А медведь опять к старухе идёт. По запаху
идёт, идёт и песню поёт:
— Скирлы-скирлы,
На липовой ноге,
На берёзовой клюке.
Вся деревня спит,
Одна баба не спит,
На моей шкуре сидит,
Моё мясо варит,
Мою шерсть прядёт.
Бабусень, бабусень,
Я тебя съем!
Пришёл медведь, а дверь открыта.
Он зашёл.
Старуха кричит:
— Ой, ой! Забыла закрыть дверь!
Сейчас меня медведь съест!
Медведь съел старуху, кости в платочек
завязал и на лавочку положил. Вышел и в
лес ушёл. Тут старик вернулся.
— Почему меня сегодня старуха не
встречает? Не слышно её. И дверь
открыта. Что же это такое?
Зашёл старик в избу, а старухи нет.
Видит: прялка, а на скамейке узелочек
лежит. Развязал старик узелок, а там
только косточки старухи. Заплакал старик
горько. Остался он один. И сейчас,
наверно, плачет. Наверно, старуху до
сих пор ищет.
|
Олiсö-вöлiсö дед да баб. Нылöн сёяныс-то
бырсяс, яёкыс абу, нянёкыс етша. И вот
дед шуö:
— Ну-ко, бабыс, ме ветла вöрö, мыйкö
может и адзза.
Чеччас, пасьтасяс, кöмасяс, босьтас
черок и мунас вöрö. А баб кольччö гортö.
Мунас. Ветлöтас, ветлöтас. Адззö: кöз
ултын ош куйлö. Ошыс дынö локтас,
видзöтас, видзöтас — ошыс узьö. Черсö
коссис кыскас да кыдз сетас лапаыс кузя!
Кокыс и орас, лапаыс. Черсö бöр сюйыштас,
лапа пельпон вылö и бöр гортö мунас. Ну,
а сэсся гортö мунас, кучиксö куляс, яёксö
бабыслö сетö:
— На жö пу, кöть талун пöттöдз сёямö.
— Но пöттöдз, так пöттöдз, — бабыс шуö.
— Ме сейчас чугункасö пукта ни, горсö öзта.
А ош чеччас, кокыс абу. Видзöтас, видзöтас,
адззö: суалö липа. Липаись кералас палка,
керас липовöй кок, берёзаись тоже кералас
бедёк и мунö деревня вылö.
А старикыс шуö:
— Ме талун вöрö муна, а тэ бура игнась,
может и ошыс локтас коксö кошшыны.
Старик мунас, висьталас бура игнасьны.
Старука бöрсяняс жбан игналас. А ошыс локтö
и сьылö. А старука печканö гöноксö шырас
кучиксис, печкан дынö домалас и печкö, ачыс
песенка сьылö, пукалö, яйсö пуö. Ош кучикыс
вылö пуксьöма, пукалö. А ош локтö да и шуö:
— Скирлы-скирлы,
На липовой ноге,
На берёзовой клюке.
Вся деревня-то спит,
Одна баба не спит,
На моей коже сидит,
Моё мясо варит,
Моё шерсти прядёт.
Бабусень, бабусень,
Совсем сiтаннат сёя!
Локтас ыбöс дынö, йиркöтас, йиркöтас,
старука оз осьт. Бергöтчас, бöр мунас вöрö
ошыс. Хозяин локтас гортö, юалö:
— Но кинкö воллiс?
— Ой, старик, ошыс локтiс, йиркöтiс,
йиркöтiс. Да батя кыдзкö одзжык игнаси да
эг осьт ыбöссö. И бöр мунiс.
Яёк сёйыштасö, ужнайтасö, водасö. Ашынас
старик бöра шуö:
— Ме эшö талун ветла вöрас, бура игнась.
Игнасяс. Мунас. Бöра ошыс сiдз жö, снова
тем путём локтö, песенка сьылö:
— Скирлы-скирлы,
На липовой ноге,
На берёзовой клюке.
Вся деревня-то спит,
Одна баба не спит,
На моей коже сидит,
Моё шерсти прядёт,
Моё мясо варит.
Бабусень, бабусень,
Совсем сiтаннат сёя!
(Пырас если, так быдöс сёяс).
Йиркöтас, йиркöтас, бабыс снова оз осьт
ыбöссö. Бергöтчас и сiдз жö бöра мунас ошыс
вöрö бöр. А сё бы кошшö коксö. Кытöн сылöн
кокыс, öшыс кытчö?
Но старик локтас гортö, бöра юалö:
— Мый, кинкö воллiс?
— Да бöра ошыс воллiс.
— И мый сiя?
— Вот йиркöтiс, а оз висьтал, мый колö. Да
ме эг осьт. Бöр мунiс.
Ну, на третью ночь узясö. Старик бöра шуö:
— Яёкыс бырсьö ни. Старука, яйным бырсьö,
колö эд бöра кинöскö кутны, то ли кöчокöс,
то ли лиса может кутамö. Ветла бöра
вöрокас, черöс босьта да.
Старик чеччис, петiс, мунiс вöрö. А шыасьны
вунöтiс, чтоб старука игнасис. А старука
вунöтiс тожö игнасьны. Вот мунас вöрö. А ош
бöра иньдöтчö старукаыс дынö. Запакыс сьöртi
локтö эд. Но локтö, и песенканас, сiйö жö
бöра сьылö:
— Скирлы-скирлы,
На липовой ноге,
На берёзовой клюке.
Вся деревня-то спит,
Одна баба не спит,
На моей коже сидит,
Моё мясо варит,
Моё шерсти прядёт.
Бабусень, бабусень,
Пыра кö, совсем сiтаннат сёя!
А локтiс, уже ыбöсыс осьта, и пырö ни.
Старукаыс:
— Май, май! Вунöтi игнасьны. Сяс мый
нö лоас!? Ошыс сёяс!
Пырис керкуас ошыс, старукасö сёйис,
коскаоккесö чышьянокас домалiс и сэтчö пуктiс
лавочкаыс вылö.
Петас, бöр мунöм. А старикыс локтiс:
— Мый нö талун старука менö оз пантал? Шы оз
сет.
И ыбöсыс осьта. Мыйнö сэтшöмыс?
Пырас, а сылöн старукаыс абу. Сэтöн печканыс,
сэтöн чышьянокас мыйкö домалöм узöлок. Осьтас,
а сэтöн токо коскаэз старукаыслöн. Вот и
старик понас горзыны. Сiдз и кольчас сэтчö
öтнас горзытöн. Счас натьтö горзö.
А наверно, старукасö сё кошшö.
|